Неточные совпадения
Небо было видимо над
селом очень редко, изо дня
в день над крышами домов, над
сугробами снега, посоленными копотью, висела другая крыша, серая, плоская, она притискивала воображение и ослепляла глаза своим тоскливым одноцветом.
В такие минуты его острое, милое лицо морщилось, старело, он
садился на постель на полу, обняв колени, и подолгу смотрел
в голубые квадраты окон, на крышу сарая, притиснутого
сугробами снега, на звезды зимнего неба.
К рождеству мужики проторили
в сугробах узкие дорожки. Стало возможно ездить гусем. По давно заведенному обычаю, все окрестные священники и дьячки, вместе с попадьями, дьяконицами и дочерями, съезжались на встречу Нового года
в село Шилово, к отцу Василию, который к тому же на другой день, 1 января, бывал именинником. Приезжали также местные учители, псаломщики и различные молодые люди духовного происхождения, ищущие невест.
Василию Андреичу
в своих двух шубах было совсем тепло, особенно после того, как он повозился
в сугробе; но мороз пробежал у него по спине, когда он понял, что действительно надо ночевать здесь. Чтобы успокоиться, он
сел в сани и стал доставать папиросы и спички.
Лошадь сначала уперлась, но потом рванулась, надеясь проскочить
сугроб, но не осилила и
села в него по хомут.
— Тпррр! — строго сказал Калашников и
сел на свою лошадь; одна половинка ворот была отворена, и около нее навалило высокий
сугроб. — Ну, поехала, что ли! — прикрикнул Калашников. Малорослая, коротконогая лошаденка его пошла, завязла по самый живот
в сугробе. Калашников побелел от снега и скоро вместе со своею лошадью исчез за воротами.
Лыжин, сонный, недовольный, надел валенки, шубу, шапку и башлык и вместе с доктором вышел наружу. Мороза большого не было, но дул сильный, пронзительный ветер и гнал вдоль улицы облака снега, которые, казалось, бежали
в ужасе; под заборами и у крылец уже навалило высокие
сугробы. Доктор и следователь
сели в сани, и белый кучер перегнулся к ним, чтобы застегнуть полость. Обоим было жарко.
Плюнула я на этот грех — до молитвы ли? отворила окошко, высунула голову и вижу: батюшки, светы мои! метель сеет часто, часто, что твои нитки на моталке у проворной мотальщицы, вихорь крутит винтом снег вдоль загороды, воротишки
в село занесены, и мужик возится
в сугробе с клячонкой — у сердечной только что рыло да спина чернеются.
Дукач все это понимал и, вероятно, немало об этом думал, потому что он не для удовольствия же пролез через страшные
сугробы к тянувшейся за
селом гребле и сидел там
в сумраке метели долго, долго — очевидно, с большим нетерпением поджидая чего-то там, где ничего нельзя было рассмотреть.